Тед Чан - Если 2003 № 11

Смогла бы Татьяна Толстая создать более убедительный и логичный фантастический мир? Разумеется, да! За четырнадцать лет, потраченных на ваяние «Кыси», талантливый дилетант сумел бы не только освоить все приемы фантастической прозы, но и развить их, и создать новые. Просто Толстой это ни к чему, перед ней стояла иная задача. Она писала роман не о возрождении цивилизации, не о борьбе за выживание. «Кысь» — это желчная сатира на «ЭНТЕЛЕГЕНЦЫЮ» с «ОНЕВЕРСТЕЦКИМ АБРАЗАВАНИЕМ», социальных и творческих импотентов, строгающих деревянных «Пушкиных», диссидентствующих болтунов. Это роман о беспросветной тупости зачуханных «голубчиков». О том, что литература никого не делает лучше, поскольку воспринимается «голубчиками» исключительно потребительски, как «безмысленное чтиво», тяга к которому сродни тяге к набиванию желудка. Зачем же создавать убедительный мир? Логичное развитие событий и характеров, наоборот, разрушило бы авторский замысел. Герои вышли бы из подчинения и начали жить своей жизнью, чего Татьяна Толстая никак не могла позволить.

В сущности, «Кысь» глубоко антагонистична сюжетной фантастической прозе. Ведь фантастика в представлении интеллектуального истеблишмента — то самое «безмысленное чтиво» для «голубчиков». Увлекательное, затягивающее, но бесполезное, потому что «голубчики» не способны воспринимать и понимать литературу мэйнстрима, усваивая только поверхностный, сюжетный, буквальный слой текста, не проникая вглубь.

Сам по себе выбор писателем жанра антиутопии зачастую носит вынужденный характер. В нашу быстро меняющуюся эпоху автору, особенно работающему в крупной форме, трудно поспеть за реалиями времени, да еще и осмыслить их. Большое ведь видится на расстоянии, а это расстояние никак не образуется. И если браться за сатирическое произведение, то антиутопия оказывается самой удобной формой. Любые нынешние ситуации и явления можно смоделировать в их развитии в сторону абсурда, эксплуатируя фантастический гротеск. И фантастическая составляющая здесь служит вспомогательным средством, а не основой. В романе Татьяны Толстой использован не принцип создания фантастического произведения, а принцип отказа от современных реалий с целью исследования современной, на взгляд писателя, психологии и социально-нравственных проблем российского общества методом сатирического гротеска. И фантастический мир «Кыси» служит исключительно для обоснования этого гротеска, для расширения пространства свободы авторской мысли.

Другой нашумевший роман последних лет — «Укус ангела» Павла Крусанова — своего рода зеркальная противоположность «Кыси». Это тоже антиутопия, просто в романе Толстой действие происходит после катастрофы, а у Крусанова до нее. Оба романа «имперские». Но Толстая выражает точку зрения либеральной интеллигенции, где самоуничижение и саморазвенчание имперского мышления доходит до нижнего предела, а Крусанов, напротив, создает эпическое полотно, империю возвеличивающее. Что, однако, не уберегает ее от краха, поскольку тоталитарная система неизбежно сама себя уничтожает. Имперская утопия логично превращается в антиутопию.

Разные задачи, естественно, требуют разных средств. Поскольку возродить Российскую империю обычными экономическими и политическими средствами невозможно, на помощь писателю приходит магия. Как в анекдоте: «Есть два способа возрождения России — реалистический и фантастический. Реалистический — это когда прилетят инопланетяне и решат все проблемы, а фантастический — это когда наши люди бросят пить и начнут пахать, как китайцы». С этой точки зрения, «Укус ангела» абсолютно реалистичен, но и без китайцев Павел Крусанов не смог обойтись.

Но сначала несколько слов о современной утопии.

Коммунистическая утопия, основанная на сознательности граждан, создавалась не одним поколением советских писателей-фантастов. Но светлая идея себя исчерпала, и нынешние прозаики пошли проторенным историческим путем: империи воздвигаются огнем и мечом, а не силой убеждения, и держатся на насилии. Великая Ордусь, придуманная Хольмом ван Зайчиком и превратившаяся в некий утопический символ, где русский и китаец — братья навек, из фантастической версии альтернативной истории на наших глазах превращается в геополитическую идею. Многие убеждены, что Китай — естественный стратегический партнер России, и, объединив усилия, два эти государства могут превратиться в мировой полюс силы, способный противостоять диктату США и всего западного мира. И что же здесь фантастического? Сплошная публицистика. Лет сорок—пятьдесят назад такой публицистикой мог бы считаться сюжет с Соединенными Штатами Европы и распавшимся на пятнадцать—двадцать государств Советским Союзом.

Фантастическим государством Ордусь делает не идея союзного евразийского государства, а альтернативный исторический посыл — Золотая Орда не распалась, как все мировые империи, поскольку населявшие ее народы с принципиально несоединимыми менталитетами слились-таки в единую историческую общность — ордусский народ, а кто не захотел, тем глотки перерезали и хребты поломали. И подобно тому, как вполне серьезно ведется поиск легендарной Атлантиды, так и некоторые российские историки, политологи, публицисты и писатели ищут черты Ордуси в нынешней России.

То же делает и Крусанов.

Жанровой привязке «Укус ангела» поддается с трудом. Роман-фэнтези? Элемент сказочности в сюжете присутствует. Но он абсолютно неканонический: мать главного героя перерождается в уклейку и живет в пруду, а сам герой, Иван Некитаев, отдан на воспитание человеку-дереву.

Композиция романа, мягко говоря, нелинейна. События изложены не по порядку, а совершенно произвольно, словно автор случайным образом перемешал главы. Поэтому, кстати, Крусанову сразу поставили в вину подражание Павичу с его «Хазарским словарем». Но это один из стандартных приемов интеллектуального искусства, будь то кинематограф или литература. И это сигнал, который автор подает читателю: книга не для всех. Точно так же, как читатель фэнтези должен обладать определенным багажом знаний, так и читатель Крусанова обязан обладать определенной начитанностью. Без знания художественной литературы и знакомства с основами философии полноценное удовольствие от «Укуса ангела» не получить. Будьте любезны по ходу чтения поразмыслить, является ли князь Кошкин антитезой князю Мышкину, и вспомнить книгу Секацкого «Моги и их могущества». И подумать о философии власти, значении личности в истории и любовных отношениях между братом и сестрой.

Гремучая смесь из геополитики, публицистики, морально-нравственных проблем, социальной психологии, ницшеанства, евразийства и массы других жгучих ингредиентов нуждается в фантастическом сюжетном посыле лишь для внутренней организации. Сочные, кровоточащие куски прозы нанизаны на шампур «альтернативки». Вытащи шампур, и это уже будет иное блюдо. Если ограничить сюжет «российской сковородкой», не давая империи выплеснуться за нынешние границы, а вместо псов Гекаты использовать ядерное оружие, то получится политический памфлет. И многое выгорит и ужарится, сделав роман более постным и сухим. Можно выбросить и человека-дерево с матерью-уклейкой, но это лишь понизит уровень интеллектуальной игры. Зато станет понятно, что элемент фантастики не имеет в «Укусе ангела» решающего значения. Вот почему Павел Крусанов категорически отказывается признать свой роман фантастическим. Для него, как для всякого автора интеллектуальной прозы, альтернативная история — способ раздвинуть границы существующей реальности, чтобы обогатить произведение дополнительными смыслами и идеями, а не сюжетными ходами.